Лесничий первого класса Михаил Мещеряков после реорганизации лесхозов остался в лесной охране. Бережет природные богатства и передает свой опыт молодым коллегам.
 
Ровно 40 лет назад приступил он к работе в Бейском лесхозе. Пришел туда не случайно, а по призванию. Его отец-фронтовик, сам проработавший в этой отрасли 30 лет, говорил своим детям, что лесник — самая мирная на земле профессия. Он, Степан Лаврентьевич, брал Мишу и его братьев в лес на сбор ягод и семян, ореха, заготовку сена. В тайге приходилось жить по две-три недели. Вот здесь и были даны уроки жизни и познания окружающего мира. Лес стал родной стихией Михаила Мещерякова.
20-летний парень перенимал опыт у лесников, прошедших войну и сталинский режим. Как сейчас вспоминает Михаил Степанович, работать с ними, порядочными, исполнительными и ответственными людьми, было одно удовольствие. Немало знаний дало ему и заочное обучение в Иркутском лесотехническом техникуме. Но самым существенным образом пополнить профессиональный багаж помогли ему наставники — директор лесхоза Анатолий Копытов и лесничий Виктор Олейник.
На 1970-е годы пришелся период подъема лесокультурных работ. Большие площади сельскохозяйственных земель с неправильно проводимой агротехникой приходили в негодность. Поврежденные ветровой эрозией земли требовалось засаживать деревьями. И высаживали сосны ежегодно на неудобицах на площади от 100 до 200 гектаров.
Так с 1964-го по 1985 год создавался Бондаревский сосновый бор на площади более 2000 гектаров. Работникам лесного хозяйства пришлось вложить немало сил и труда, чтобы бор приносил пользу людям. Сейчас здесь заготавливают грибы, хвою, ягоды, древесину. Посторонний человек не поверит, что на этом месте когда-то была, считай, пустыня. Садить деревья в Бондаревском бору начал еще Степан Лаврентьевич Мещеряков, а Михаил продолжил дело отца.
При этом Михаил Степанович считает, что без помощи добровольцев невозможно было бы создать такую красоту.
— Я точно знаю, — говорит он, — что “прародитель” бора, мастер леса Михаил Шрефер, лесничий Виктор Олейник покоя не давали местному начальству, неустанно тормошили сельчан: “Люди, давайте саженцы садить, время уходит!” На помощь приходили все, но больше всего старались учащиеся Бондаревской и Большемонокской школ, профессиональных училищ из Беи и Абакана.
В 1986 году Бейское лесничество начало проводить посадки лесных культур на лесосеках, вышедших из сплошных рубок Богословского леспромхоза. В основном сеяли кедр в урочищах Березовый, Сарочкин, Урлы, Нарас. Ежегодно засевали площади в 100 — 130 гектаров. Личный вклад Михаила Степановича на посадке лесных культур — более трех тысяч кедров, сосен, берез.

— 19 июля 1992 года загорелся Малый Березовый, — вспоминает Мещеряков. — Верховой огонь пожирал пихтач. Пришлось делать несколько минерализованных полос, чтобы остановить пламя.
Подойти для ликвидации лесным способом оказалось невозможно: огонь поднимался так высоко, что утягивал вверх мелкие горящие предметы. Верхнее течение воздуха уносило головешки за пределы пожара и разбрасывало в живом лесном массиве на расстоянии 200 метров. Люди цепью стояли от минерализованной полосы в глубину массива и забивали горящие траву, головешки... Это самый жестокий пожар на моей памяти: лесники почти двое суток пытались локализовать возгорание. Держались из последних сил, но выручил дождь — вечный наш спаситель.
И болью сердечной отзываются воспоминания о том, как сгорел Большой Нарас.
— Заполыхала старая, 1914 года, гарь на устье Тюльбера: площадь пожара охватывала пять гектаров, — рассказывает Михаил Степанович. — К обеду к огню невозможно было подойти, и я отвел людей в безопасное место. Во второй половине дня температура поднялась выше 30 градусов. Пламя стало быстро распространяться в разные стороны из-за ветра, а потом превратилось в огненный смерч. Его рев заглушал ветер, в воздух поднимало не только головешки, но и не перегнившие после старого пожара горящие бревна. Страшное зрелище. Мы бросились бежать в сторону реки Тюльбер. Не знаю, с какой скоростью неслись, побросав часть пожарного инвентаря, перебежали речку и остановились, наблюдая движение страшной стихии, которая мчалась по направлению к реке Джой, пожирая новые площади. Всей своей массой огненный столб уперся в стену живого хвойного леса и сразу начал терять силу и оседать, переходя в обыкновенный лесной пожар. Очагов возгорания оказалось несколько, и определить основной мы не смогли. Огненный вихрь, поднявший в воздух большое количество горящих головешек, верхними течениями ветра раскидал их по огромной площади. Как и что делать в таких условиях, непонятно. Затем прибыла подмога. Лишь через двое суток пошел дождь, который поставил точку в борьбе с огнем.
Эту страшную по природному буйству картину я описал лишь для того, чтобы подчеркнуть, что без соответствующей техники и оборудования, лесохозяйственных и противопожарных лесных дорог человек перед стихией — песчинка…
И, к сожалению, именно он нередко становится виновником пожара. Вот что страшно. Не понять лесникам и тех, кто, пользуясь дарами природных богатств, может в лесу запросто мусор из машины выбросить, а то и топор на сосну поднять...
Но все же абсолютное большинство людей, приходя за дарами в рукотворные леса, ведут себя подобающим образом.
— Бондаревский, Смирновский, Очурский боры созданы для людей, — говорит Михаил Степанович. — И мне хочется, чтобы они были благодарны сподвижникам озеленения брошенных земель — супругам Генриху и Галине Батц, Анатолию Копытову — за то, что они всю свою жизнь, до последней капельки, отдали доброму делу.
Надо сказать, что работники того же Бейского лесхоза засаживали кедром и бывшие лесосеки в тайге. Это тоже тяжкий труд. Так вот, по словам Михаила Мещерякова, в прошлом году люди уже добывали орех с тех самых сорокалетних кедров!
Лесничему Михаилу Мещерякову сегодня есть кому передать свой опыт. Сын Максим пошел по его стопам: работает инженером лесопользования. И кто знает, может, и пятеро внуков Михаила Степановича тоже станут лесниками?..