– Николай Степанович, создание эффективной системы профилактики и борьбы с лесными пожарами стало лейтмотивом 2011 года. Пожароопасный сезон по-прежнему остается для лесного комплекса самой значимой проблемой или можно говорить о смещении акцентов?

– Безусловно, тема лесных пожаров для Рослесхоза останется в числе приоритетных и актуальных. В прошлом году был предпринят целый комплекс мер, чтобы создать в стране логичную и надежную систему по предупреждению и борьбе с лесными пожарами. Речь идет о выделении 5 миллиардов рублей на приобретение специализированной противопожарной техники, введении процедуры лицензирования для специализированных организаций, занимающихся тушением лесных пожаров, создании федерального резерва десантников и парашютистов, формировании по всей стране единой диспетчерской службы. Я уверен, что и в 2012 году вопросы, связанные с прохождением пожароопасного периода, по-прежнему будут интересовать общество. И не только потому, что от эффективности работы специализированных служб зависит безопасность городов и поселков, но и в связи с тем, что в этом году существенно изменились «правила игры». Уже сейчас довольно широко развернулась дискуссия относительно необходимости лицензирования деятельности по тушению лесных пожаров, хотя, даже с точки зрения здравого смысла, это самый опасный вид лесных работ, требующий и профессиональной подготовки специалистов, и соответствующей техники. Почему-то никому не приходит в голову оспаривать необходимость лицензирования пожарных частей, а лицензирование в области тушения лесных пожаров вызвало дискуссию. Однако 2012 год, я думаю, должен стать принципиальным для еще двух, до сих пор не охваченных изменениями направлений лесного хозяйства. Это лесовосстановление и организация использования лесов.

К сожалению, сложилась практика, когда работы по лесовосстановлению из года в год финансировались по остаточному принципу. Усугубляет ситуацию некорректно выстроенное законодательство по лесному семеноводству, где нет даже четкого ответа на вопрос о том, чьи же это полномочия. Начиная с 2007 года лесовосстановление постепенно хирело, пока не оказалось в тупике. В 2010 году план по лесовосстановлению вообще не был выполнен, а в 2011 году плановых показателей достигли исключительно благодаря административной работе, когда, начиная с октября, чуть ли не в ежедневном режиме проводились селекторные совещания с отстающими регионами. И хотя план 2011 года удалось выполнить на 102,5 процента, особых иллюзий строить не приходится, так как, исходя из биологии леса, в октябре качественно выполнить работы возможно только при весьма благоприятном стечении обстоятельств, причем в ограниченном числе регионов. Этим объясняется то, что мы имеем достаточно высокие цифры по списанию лесных культур. В целом ряде регионов 10 процентов лесных культур списывается в год создания! А списание происходит, если приживаемость составляет менее 30 процентов. При этом, что особенно тревожно, значительные цифры по списанию зафиксированы в регионах, входящих в степную и лесостепную зоны, где исторически сложилась высокая культура лесоразведения. Видимо, за последние годы мы лишились не только грамотных специалистов, но и во многом утратили отработанные годами технологии восстановления лесов.

Приходится констатировать, что нормативы затрат на создание лесных культур упали ниже всякого разумного предела. К примеру, в прошлом году в Омской области на создание одного гектара лесных культур было предусмотрено 3,5 тысячи рублей, что ниже нормы в 7-8 раз. Следует честно сказать, что в прошлом году с помощью административного давления нам удалось вытащить объемные показатели при достаточно слабом качестве выполнения самих работ. Арендаторы не спешат выполнять лесовосстановительные работы качественно, экономя на посадочном материале, происхождение которого зачастую вызывает немало вопросов. В итоге даже там, где были проведены предусмотренные законодательством работы, мы можем в будущем получить откровенно слабый лес со свойствами, не подходящими для данной климатической зоны. Мало того, что в перспективе мы не получим качественной древесины, так мы еще гарантируем себе проблемы с лесными болезнями, вредителями и слабую устойчивость насаждений к природным аномалиям. Поэтому принципиальная задача 2012 года – не просто выполнить объемы по лесовосстановлению, а начать поступательное движение к качественному лесовосстановлению, когда работы делаются не из-под палки, чтобы абы как выполнить план, а для того, чтобы вырос здоровый лес. Я убежден, что 2012 год станет переломным и в такой непростой сфере, как отношения между государством и лесопользователями.

– В 2011 году в России стартовал крупный проект по строительству лесных селекционно-семеноводческих центров. Сегодня высказывается опасение, что создание семеноводческих центров происходит медленнее, чем хотелось бы. Как бы вы оценили первые результаты и будет ли это направление развиваться?

– В прошлом году шесть регионов получили федеральные средства на строительство лесных селекционно-семеноводческих центров. Так как деньги были получены во второй половине года, то не все регионы успели завершить работы в 2011 году. Уверен, в апреле заработают все шесть центров, что позволит нам в этом году получить только за счет новых мощностей примерно 50 миллионов штук сеянцев. Изначально программа была рассчитана на три года, и мы насильно в нее никого не загоняли. В настоящий момент 36 регионов изъявили желание построить 39 семеноводческих центров. Вологодская, Тюменская области и Красноярский край подали заявки на два проекта. 19 марта мы сдали в российское министерство экономического развития проектно-сметную документацию на строительство еще 14 семеноводческих центров, которые, хочется верить, войдут в адресную инвестиционную программу. Думаю, что средства на 3-4 центра нам удастся получить уже в этом году. Я рассчитываю, что к 2015 году удастся добиться финансирования по всем поданным из регионов заявкам.

Со стороны наших оппонентов нередко можно услышать мнение, что в действительности создаются не селекционно-семеноводческие центры, а питомники для выращивания посадочного материала с закрытой корневой системой. Я с такой позицией принципиально не согласен. Идея новых центров очень простая: не только выращивать посадочный материал с закрытой корневой системой, который позволяет удлинить срок посадки, увеличивает приживаемость до 98 процентов, но и в обязательном порядке использовать при создании посадочного материала семена с улучшенными генетическими свойствами, собранные на лесных плантациях с плюсовых деревьев. Кстати, для достижения аналогичного результата семян нужно в 10 раз больше, чем саженцев. Новые центры должны притянуть к себе науку и тем самым дать толчок развитию лесной генетики. Мы уже определили, что каждый центр будет сотрудничать с одним из отраслевых научно-исследовательских институтов. Но, конечно, мы отдаем себе отчет, что питомническое хозяйство в России сегодня находится в кризисном состоянии. Поэтому на нынешнем этапе развитие лесных центров должно сочетаться с применением скандинавских технологий.

– Простите, а при чем здесь скандинавские технологии?

– Мы отдаем себе отчет в том, что в обозримом будущем финансирование лесовосстановительных работ нам не удастся существенно увеличить. Но нам никто не мешает более эффективно использовать имеющиеся средства. Идея новой методики распределения субвенций основана на том, что в бореальных лесах, а это прежде всего Север, Сибирь и Дальний Восток, у нас очень высока способность насаждений к самовосстановлению. В бореальных лесах, которые занимают примерно 1,2 миллиарда гектаров, мы предлагаем сконцентрироваться на уходах за этими насаждениями. Как раз в этой зоне у нас сконцентрированы практически все целлюлозно-бумажные комбинаты, которые нуждаются в балансовой древесине. Таким образом, если нам удастся объединить природные возможности леса к самовосстановлению со скандинавскими технологиями выборочных рубок, то мы, образно говоря, убьем двух зайцев сразу: сэкономим бюджетные деньги и получим промежуточный продукт в виде березового баланса, который можно будет использовать для производства целлюлозы. В бореальных лесах мы предлагаем максимально поддерживать естественные процессы восстановления. При лесном планировании мы будем ориентировать регионы на то, что нет смысла зарывать деньги на искусственное лесовосстановление там, где хорошо идут естественные процессы и нет необходимости многократного ухода за насаждениями. В таких лесах лучше положиться на естественные силы природы. И таких лесосек в бореальных лесах очень много.
Высвободившиеся средства, даже в условиях нынешнего уровня финансирования, мы планируем направить на создание защитных лесов и лесовосстановление широколиственных и смешанных лесов степной и лесостепной зоны. В рамках этой идеологии особое значение приобретают рубки ухода. Наивно думать, что мы можем получить качественный лес востребованный нашей промышленностью, если лесные культуры останутся без необходимого ухода. Как говорил знаменитый лесничий Карл Тюрмер: «Хороший лес редко растет сам по себе».

Следует учесть и еще один принципиальный момент. Несмотря на то, что расчетную лесосеку мы используем где-то процентов на тридцать, в многолесной зоне у нас стали появляться регионы с дефицитом сырья даже под существующие производственные мощности. Яркий пример – Республика Карелия, Архангельская и Иркутская области, юг Красноярского края. Повышение интенсивности ведения лесного хозяйства для таких территорий – единственный выход из сырьевого тупика. Другими словами, нужно активно заходить с рубками ухода в те насаждения, которые выросли после концентрированных рубок 50-60 годов прошлого века. Это позволит, с одной стороны, получить дополнительные объемы древесины в зонах, расположенных недалеко от дорог общего пользования, а с другой – сформировать на перспективу насаждения с заданными товарными качествами.

– Но лесозаготовители жалуются, что существующие нормативы не позволяют сделать рубки ухода экономически целесообразными.

– Да, такая проблема, действительно, существует. Мы прекрасно понимаем, что существующее законодательство требует существенной корректировки. Но сразу предупреждаю, в Росслесхозе революционеров нет, мы не собираемся бездумно копировать финский или шведский опыт. Как показывают исследования, там тоже не все так благополучно, как порой нам представляется. Но чем лично мне симпатична шведская и финская логика – в этих странах лесное законодательство построено так, чтобы оно было понятно прежде всего лесопромышленникам. А у нас все создано для удобства лесоконтролеров. Классический пример: критерием качественно выполненных рубок ухода в России является относительная полнота на участке после рубки, а у финнов – количество деревьев, оставшихся после вырубки. Ни один оператор харвестера из своей кабины эту полноту при всем желании определить не сможет.

– А нет ли в ваших рассуждениях противоречия? С одной стороны, вы говорите о необходимости переходить на выборочные рубки, а с другой – подтверждаете, что существующее законодательство к этим процессам не готово?

– Я уверен, что переходить нужно в любом случае, даже если останутся старые правила. Объективно пришло время заходить в леса, которые были освоены несколько десятилетий назад. Понимая важность этой темы, мы договорились с тремя регионами – Карелией, Республикой Коми и Архангельской областью, которые должны сообща с привлечением науки выработать до конца 2012 года новые нормативы рубок ухода для средней подзоны европейской тайги. Принципиальная позиция Рослесхоза заключается в том, что нормативы рубок ухода должны быть выработаны не для каждого отдельного субъекта Российской Федерации, а для лесных районов. И мы последовательно движемся в этом направлении.

– В последнее время довольно жесткая дискуссия развернулась вокруг законопроекта о государственном регулировании оборота круглых лесоматериалов. С вашей точки зрения, новый закон сможет стать серьезным барьером на пути незаконных рубок?

– На мой взгляд, да. Конечно, мгновенно новый закон не решит всех проблем, связанных с незаконным оборотом древесины. Но с чего-то нужно начинать. Тем более что у России осталось не так уж много времени, чтобы грамотно отреагировать на изменения во внешней среде. Если раньше экологически чувствительные рынки просто требовали подтверждения легальности заготовки древесины, то сейчас происходит ужесточение этих требований путем государственного регулирования. Изменение законодательства происходит в Европе, Америке, Китае. Если мы не хотим лишиться рынков сбыта, то не должны сидеть сложа руки. Не за горой март 2013 года, когда в силу вступит новый регламент Евросоюза, когда российским экспортерам придется документально подтверждать происхождение древесины.

– А с чем связано противодействие скорейшему принятию закона о госрегулировании оборота круглых лесоматериалов, которое явно прослеживается в действиях отдельных структур?

– Ответ лежит на поверхности. Это результат лоббирования лесопромышленных корпораций.

– А там что, не понимают, что сами рубят сук, на котором сидят? Ведь не успеешь глазом моргнуть, как наступит март 2013 года.

– Сложности 2013 года пока не пугают тех, кто живет в 2012-м.

– В последнее время многие специалисты в области лесного комплекса довольно критично оценивают приоритетные инвестиционные проекты, позволившие бизнесменам  получить лесные ресурсы по льготной цене в обход процедуры конкурса. Высказывается даже крайняя точка зрения, что вся эта затея с инвестпроектами – хорошо продуманная операция с коррупционным отливом. Вы так не считаете?

– Я не сторонник столь резких оценок. Если в законодательстве есть лазейка, то почему бы ею и не воспользоваться? Сегодня ситуация на рынке производства бумаги и целлюлозы такова, что все наши комбинаты, которые строились самое позднее в 70-е годы прошлого века, для того, чтобы остаться на плаву, должны вкладывать огромные инвестиции в модернизацию производства. Практически все крупные целлюлозно-бумажные комбинаты стали первыми участниками приоритетных инвестиционных проектов. Конечно, есть небольшие инвестпроекты, которые реализуются в малолесной зоне. Возможно, они является несколько надуманными и нередко представляют собой объединение усилий малого бизнеса. Поддерживая такие проекты,  регионы фактически задействуют механизм по административному распределению лесного фонда. И они имеют на это право. Это развито в Вологодской области, идея технопарка зреет в Архангельской области. При этом нужно помнить, что существуют и инвестиционные проекты, так сказать, в чистом виде без всяких примесей. Например, только благодаря инвестиционным проектам уже построены современные заводы в Хабаровске и Томске, где производится продукция, аналога которой в России до недавних пор не было. На сегодняшний день инвесторами вложено в производство 172 миллиарда рублей. Так что, если не все планы сбудутся, я не вижу в этом ничего страшного.

– Николай Степанович, судя по вашим словам, 2012 год должен внести существенные изменения во взаимоотношения между государством и лесопользователями. Какие конкретно перемены должны произойти, чтобы спустя год вы могли сказать, что Рослесхоз справился с этой задачей?

– Прежде всего, мы хотели бы, чтобы взаимоотношения между государством и лесопользователями были максимально прозрачны, понятны и безопасны как для одной, так и для другой стороны. В первую очередь, нужно четко прописать порядок пролонгации договоров аренды, то есть условия для безаукционного продления договора. Добросовестный лесопользователь должен без лишних бюрократических заковырок получить «зеленый свет». Но одновременно государство не должно маяться с теми, кто не выполняет свои обязательства. Нужно четко закрепить на законодательным уровне, что тот, кто нарушил конкретные договоренности, – лишается аренды. И пусть потом арендатор рассказывает в суде об объективных сложностях, заставивших его забыть заплатить за пользование общенациональным достоянием.

Сегодня же представители государства вынуждены годами вести судебные тяжбы, чтобы расторгнуть договор аренды. Параллельно мы должны все вместе выработать ясные правила, регламентирующие, что, как и где можно использовать, минимизировав набор документов и максимально сократив сроки принятия решений. Ряд шагов со стороны Федерального агентства лесного хозяйства уже сделан. Рослесхоз внес на согласование в федеральные органы исполнительной власти новый состав проекта освоения лесов, откуда исчезли некоторые избыточные нормы, такие, например, как подбор лесосеки на 10 лет вперед.

Я думаю, что в ближайшее время нам удастся существенно упростить процедуру внесения изменений и в проекты освоения лесов, и в лесные декларации, и в лесохозяйственный регламент. Надеюсь, что скоро лесопользователи получат возможность пересчитывать параметры использования лесов на конкретном участке на основе проведенных арендатором лесоустроительных работ. И таких предложений довольно много.

Мы понимаем, что введение государственного регулирования оборота круглых лесоматериалов означает тотальный контроль за движением стратегической продукции. Но, с другой стороны, на фоне этого государство предлагает либерализацию законодательства, связанного с использованием лесов. Прежде всего, конечно, речь идет о заготовке древесины. В стране, на мой взгляд, выстраиваются партнерские отношения, где и государство, и лесопользователи начинают осознавать зону своей ответственности и одновременно учатся больше доверять друг другу.