– Юрий Олегович, несмотря на попытки государства привлечь инвестиции в целлюлознобумажную промышленность, новых ЦБК в России так и не появилось. В лучшем случае, речь идет о модернизации старых производств. Как бы вы оценили современное состояние отрасли?

– Речь идет именно о попытках государства привлечь инвестиции в целлюлозно­бумажную промышленность, поскольку единой скоординированной политики, направленной на улучшение инвестиционного климата в отрасли, так и не появилось. Самые заметные и при этом неоднозначные шаги за последние несколько лет – это принятие нового Лесного Кодекса и введение вывозных таможенных пошлин на необработанную древесину. В перспективе предусматривалось их поэтапное увеличение до такого уровня, который сделал бы экспорт круглого леса экономически неоправданным. По замыслу инициаторов это должно было стимулировать рост переработки древесины внутри страны и придать новый импульс развитию деревообрабатывающей и целлюлознобумажной промышленности. Но что произошло на самом деле? Круглого леса действительно стали экспортировать значительно меньше. Если в 2005 году Россия поставила за рубеж 48 миллионов кубометров необработанной древесины, то в 2011 году экспорт снизился до 21 миллиона кубометров.

Скандинавские страны довольно быстро переориентировались на древесину из Бразилии, Чили и Канады, Китай нарастил объемы импорта североамериканского и новозеландского леса, на государственном уровне разработал и внедрил программу плантационного лесоводства, а вдоль границ на территории России как по волшебству возникли лесопилки, превращающие кругляк в пиломатериалы и щепу. С 2005 по 2010 год экспорт технологической щепы вырос в два раза и достиг 1,5 миллиона тонн.

Что касается развития глубокой переработки: при росте потребления бумаги и картона в 2011 году на 9% по сравнению с 2007 годом производство увеличилось всего на 1,2%, экспорт снизился на 8%, а импорт вырос на 16%. Очевидно, российская ЦБП даже сейчас, в условиях действия ввозных таможенных пошлин на бумажнокартонную продукцию, уступает зарубежным компаниям в сегменте высокотехнологичных товаров и не может удовлетворить внутренний спрос. Эта ситуация будет только усугубляться по мере выполнения Россией своих обязательств, связанных со вступлением в ВТО.

– Необходимо было создавать условия для глубокой переработки древесины внутри России. К сожалению, в этом направлении было сделано немногое. В 2008 году Минпромторгом России была утверждена и опубликована амбициозная «Стратегия развития лесного комплекса до 2020 года», среди прочих показателей предусматривающая рост производства целлюлозы к 2020 году на 40% или 120% по сравнению с 2007 годом, а также увеличение производства бумаги и картона на 25% или на 110%, в зависимости от сценария развития – инерционного или инновационного. В документе было много правильных рассуждений, выводов и прогнозов, которые, к сожалению, так и остались на бумаге. Все развитие отрасли до настоящего времени свелось к модернизации производственных мощностей отдельными предприятиями, как правило, за счет собственных средств. И, как правило, модернизацию проводили экспортоориентированные предприятия, оказавшись перед необходимостью удержать занимаемые экспортные ниши на основных рынках и сохранить при этом конкурентоспособность продукции.

Не открою страшной тайны, сказав, что мы в основном экспортируем продукцию сырьевого направления. В 2011 году мы экспортировали древесной продукции почти на 10 миллиардов долларов, из которых 6,5 миллиарда долларов – это необработанная древесина, пиломатериалы, плиты и фанера, а около 3,2 миллиарда долларов – товарная целлюлоза, газетная бумага, флютинг, крафт и тестлайнер. Доля потребительской продукции – изделий из бумаги и картона (обоев, упаковки, высококачественной бумаги и картона с покрытием и пропиткой, санитарногигиенической продукции и т.д.) в экспорте товаров лесобумажной группы составила всего около 3%. Зато именно эти товары являются основным объектом импорта, составляя около 70% от всего объема ввоза древесной продукции, или 3,6 миллиарда долларов.

Конечно, государство видит существующие перекосы. В упомянутой Стратегии, в частности, говорится о необходимости развития импортозамещения, то есть производства именно потребительских товаров из бумаги и картона, ориентированных на внутренний рынок. Однако потенциальным инвесторам не добавляют оптимизма несовершенное лесное законодательство, постоянные реорганизации лесного ведомства, чехарда с перераспределением функций между различными властными структурами, противоречивость и запутанность экологических требований, отсутствие технических регламентов, нехватка лесных дорог, монопольно устанавливаемые цены на энергоносители, тарифы на грузовые перевозки; бюрократические барьеры, неизменно порождающие коррупцию, и многое, многое другое.

– Я бы не стал утверждать, что ЦБК пролоббировали программу приоритетных инвестиционных проектов. На самом деле появление программы было обусловлено реальной ситуацией, сложившейся в лесном комплексе. Рост потребления бумаги и картона в России – это реально происходящий процесс, и вопрос состоит в том, за счет чего будет удовлетворяться внутренний спрос – за счет импорта или за счет продукции отечественных производителей. Нам необходима продукция с высокой добавленной стоимостью. Для того чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, необходимо участие государства.

Возможно, ЦБК громче всех говорили о проблемах, которые давно назрели, и требовали решительных действий со стороны власти. Безусловно, первоначально ожидания от реализации программы инвестпроектов были серьезные, но большинство из них не оправдалось. В «Стратегии развития ЛПК до 2020 года» говорилось о необходимости развития частногосударственного партнерства в виде участия в финансировании инвестпроектов, и здесь были предприняты некоторые шаги, о которых вы упомянули.

Но возьмем другой, не менее важный пункт Стратегии – разработка комплекса мер по частногосударственному партнерству при создании лесной транспортной инфраструктуры, вплоть до финансирования, проектирования, строительства и эксплуатации магистральных лесовозных дорог за счет бюджетных средств. И здесь не было сделано абсолютно ничего. А ведь государство должно не просто отдать в аренду участок леса, но, раз оно является собственником, то хотя бы предоставить лесопользователю возможность добраться до этого участка. У нас же на арендатора государство взваливает все подряд: создание инфраструктуры, подводку трасс тепло и электроснабжения, проведение промежуточных рубок и рубок ухода, лесовосстановление.

Практически всегда целлюлознобумажные комбинаты являются градообразующими, а значит, выполняют различные функции в экономической, социальной и культурной сфере соответствующих муниципальных образований. А еще арендаторы охраняют леса от пожаров – помните сообщения Группы «Илим», Архангельского ЦБК о героической борьбе с возгораниями в лесу на протяжении последних лет? Кроме того, многие предприятия сами занимаются подготовкой специалистов для своих производств – хотя в Стратегии черным по белому еще в 2008 году было записано о необходимости создания инновационной системы подготовки кадров путем формирования университетских комплексов, консолидирующих потенциал образования, науки и бизнеса. Прошло четыре года. И где она, эта система?

Неудивительно, что большинство российских лесопромышленных компаний не могут позволить себе долгосрочных крупных капиталовложений в развитие – слишком часто меняются правила игры. Только что предприятие располагало лесосырьевой базой – и вот заработала система лесных аукционов и любой желающий может перекупить этот участок. Вчера только вводились заградительные экспортные пошлины на круглый лес – и вот мы уже в ВТО и не сегоднязавтра отменят ввозные пошлины, открыв рынок для импортной продукции.

Гарантированная лесосырьевая база, возможно, в форме концессии, неизменное в разумных пределах налоговое и лесное законодательство, помощь государства в строительстве лесных дорог, доступность долгосрочных банковских кредитов по реальным ставкам – это тот минимум, после реализации которого можно будет говорить о реальной государственной политике и государственной поддержке лесного комплекса.

– Как, с вашей точки зрения, повлияет на состояние российских целлюлозно­бумажных предприятий вступление России в ВТО?

– Вступление в ВТО означает поэтапное открытие рынков путем снижения таможенных пошлин, рост объемов как импорта, так и экспорта. Поскольку российская древесина и волокнистые полуфабрикаты будут и дальше востребованы основными мировыми производителями, наши предприятияэкспортеры, скорее всего, ничего не потеряют. Зато те компании, которые занимаются глубокой переработкой древесины и ориентированы на внутренний рынок, могут оказаться в трудном положении. Приграничные регионы, особенно СевероЗапад России и ближайшие потребительские рынки – СанктПетербург, Москва, Поволжье – первыми ощутят эффект от притока товарной продукции из Европы, равно как и по Дальнему Востоку пройдет волна импорта из Китая.

По мере продвижения вглубь страны будут расти транспортные расходы, и ближе к Уралу ситуация будет выглядеть более традиционно для России. Хотя, конечно, в долгосрочной перспективе конкуренция товаров на внутреннем рынке будет характерна для всех без исключения регионов. В несколько более привилегированном положении окажутся производители легких товаров – гофротары, тисью – изза сравнительно коротких экономически оправданных транспортных плеч – однако мы сейчас говорим об ассортименте продукции ЦБП в целом.

Что касается конкуренции, то хотел бы затронуть еще один момент. Около 80% продукции ЦБП в России производят 17 предприятий с годовой мощностью более 100 тысяч тонн. Еще 10% выпускают 11 предприятий мощностью от 50 до 100 тысячи тонн. Остальные 10% продукции производятся силами небольших предприятий, количество которых трудно подсчитать, по различным оценкам оно колеблется от 120 до 180. Как правило, для таких предприятий характерны низкий технологический уровень и устаревшее оборудование, что неизбежно порождает высокую трудоемкость, энергоемкость и материалоемкость вырабатываемой продукции. Прямое следствие этого – запредельный рост удельных расходов древесного сырья, химикатов, эффективности труда и экологичности технологических процессов и продукции.

По данным ФАО ООН, российская ЦБП по производительности труда, то есть по выработке продукции на 1 работника в год, отстает от Финляндии в 7 раз, от Канады – в 4,5 раза, от США – в 2,7 раза. Расход древесины на 1 тонну продукции в России на 22% больше, чем в развитых странах Европы. Производительность на 1 дюйм ширины бумагоделательной машины в России на 36% ниже, чем в Китае. В течение пятилетнего переходного периода после вступления в ВТО российская целлюлознобумажная продукция будет защищена действующими в настоящее время на территории Таможенного Союза протекционистскими ввозными пошлинами. Однако если в течение переходного периода экономика России в целом и целлюлознобумажная промышленность в частности не перейдут на инновационный путь развития, то гонка за конкурентоспособностью будет безнадежно проиграна.

– По вашему мнению, ЦБК не готовы к усилению конкурентной борьбы?

– Я бы не стал говорить столь однозначно. Ведущие предприятия с участием иностранного капитала – компании Интернешнл Пейпер, Монди, СтораЭнсо, ЭсСиЭй, ЮПМ и другие – уже давно в рамках своих корпоративных стратегий развития занимаются модернизацией производств и выпуском вполне конкурентоспособной продукции. И для них, и для всех остальных в течение пяти­шести лет будут поэтапно снижаться таможенные пошлины. Это время, которое у нас есть, образно говоря, для разбега, чтобы выйти на конкурентоспособный уровень в отношении технологий и продукции.

– В таком случае, какие шаги должно предпринять государство, хотя бы в рамках программы приоритетных проектов, чтобы подготовить экономику к вступлению в ВТО?

– Инвестору должны быть даны государственные гарантии того, что правила игры не изменятся в течение всего срока аренды лесосырьевой базы. Причем срок аренды должен быть достаточно большим, не менее 50 лет, чтобы иметь возможность выполнить все условия по неистощительному лесопользованию. К нам придут крупные инвесторы, если они будут уверены в том, что вложенные инвестиции окупятся.

– Современный западный инвестор готов поверить нашему государству?

– Я думаю, что государственные гарантии могут сработать. Кроме того, сомневающихся может убедить позитивный опыт иностранных компаний, уже работающих в России.

– Наверняка, вы много общаетесь с руководителями целлюлозно­бумажных комбинатов. Чего сегодня не хватает отрасли?

– Если говорить об отрасли в целом, то не хватает прозрачной, реальной лесной политики, разработанной государством совместно с бизнессообществом и неуклонно проводимой в жизнь всеми участниками этого процесса. Остро не хватает действующей обратной связи между предприятиями и властью, без которой любая система идет вразнос. Необходимы постоянные консультации государства с бизнесом по всем актуальным вопросам деятельности предприятий, и здесь очень важна роль общественных объединений, обобщающих накопленный опыт и определяющих общие для всех проблемы, предлагающих государству варианты путей их решения. Именно так уже давно происходит во всем цивилизованном мире, и здесь для нас особенно ценен опыт компаний, о которых я сказал немного раньше. И, конечно, совершенно необходимо наличие твердого желания «и верхов, и низов» повернуть ситуацию к лучшему.

– Ваш прогноз на ближайшие пять лет?

– Нас с вами как потребителей ожидает приток качественной импортной продукции по сравнительно доступным ценам – если только недополученную государством в виде таможенных пошлин маржу не поделят между собой наши компанииимпортеры. Если наши близкие работают на обрабатывающих производствах, то нас, возможно, будут ожидать их грустные лица по вечерам. Не исключено, что руководство предприятий в попытках угнаться за импортными аналогами будут экономить на всем, в том числе и на заработной плате. Скорее всего, будет появляться иски от иностранных партнеров к российским компаниям, нарушившим положения соглашения по ВТО. Наверное, будет приводиться в соответствие с европейским российское природоохранное законодательство.

На первый план выйдут вопросы сертификации технологий, товаров и услуг – то, что пока делается в России на добровольной основе. Нас ждут достаточно сложные времена, так как на равных конкурировать с развитой европейской обрабатывающей промышленностью мы пока не можем. С другой стороны, российские экспортеры получат реальную возможность вкладывать дополнительные средства в развитие своих предприятий, которые, скорее всего, со временем будут перепрофилироваться на выпуск более востребованной на внутреннем рынке, качественной, конкурентоспособной продукции. Именно по этому пути идут предприятия Группы «Илим», Интернешнл Пейпер (Светогорск), Монди (Сыктывкарский ЛПК), Архангельский ЦБК и многие другие.
Если можно, несколькими словами подведу итог – думаю, что сегодня невозможно точно сказать, чего больше получит Россия от вступления в ВТО – плюсов или минусов, мы делаем только первые шаги по этой дороге. И пусть вас утешит мысль о том, что обратно уже не повернуть, так что будем идти дальше.